У книжной полки
Наблюдается определенная закономерность и в территориальном укоренении бытующих у разных народов музыкальных инструментов. В одних странах преобладают и больше ценятся струнные, в других — ударные, в третьих— духовые деревянные или роговые, в четвертых — металлические духовые. «Русская жалейка из коровьего рога или согнутой воронкой бересты сдвумя тростниковыми трубочками, обладающими разной высотой звука, отверстиями и язычками для производства созвучий, есть типичное пастушеское произведение русских поемных лугов с подходящими с краев к ним березовыми рощами», — заключает В. П. Семенов-Тян-Шанский. Он же подметил, что природа явно отражается на самом характере звукового народного творчества. На севере лесной зоны, сравнительно бедной звуками, человек большую холодную часть года был лишен возможности петь на воздухе и свое стремление к песенному творчеству удовлетворял преимущественно в теплой горнице, где сказители тихо напевали или скандировали старины, былины, саги. В лесостепной и степной полосе с их богатым пернатым населением люди летом окружены звонкими хорами птичьих голосов, не умолкающих благодаря соловьям даже ночью. Песня в этих местах становится подчеркнуто громкой, привольной, ее, как здесь говорится, «кричат», словно подражая резкому тембру все той же жалейки.
Не придавая решающего значения таким параллелям, мы все же должны признать известную связь музыкального творчества с окружающей природой. Особенно заметно впечатления природы сказываются в творчестве некоторых композиторов. Один из близких знакомых Н. А. Римского-Корсакова (В. Н. Ястребцов) вспоминает, как много и красочно он рассказывал о своем кругосветном плавании (композитор в молодости был моряком), об особенностях поразивших его тропических морей с их южными ночами и звездным небом, фантастическим свечением, «превышающим не только слова, но и воображение». Но превысить музыку все это не могло, и он воплотил свои впечатления в великолепных картинах моря «Ше-херезады», в операх «Сказка о царе Салтане» и «Садко», в кантате-прелюдии «Из Гомера»... Юношеские впечатления моря были настолько сильны и ярки, что известный критик В. В. Стасов выражал опасение, как бы опера «Садко» не стала «только морской». Воплощение картин природы в музыке этого композитора было так конкретно, что, когда он однажды сыграл на рояле друзьям какую-то свою новую пьесу и спросил, что это такое, все в один голос ответили: звездная, снежная, морозная ночь. Это и было вступление к опере «Ночь перед рождеством», создание которой он тщательно скрывал от близких. Музыковеды считают, что в этой опере Римский-Корса-ков раскрыл перед слушателями «целую космографию». Таким образом, мы видим, что содержание музыки вовсе не так уж расплывчато и неопределенно, как нередко думают. Музыка может «изображать» реальные предметы, воспроизводя их внешние «слуховые» признаки. Правда, при этом возникают определенные трудности, так как подавляющую часть информации из внешнего мира (примерно 3Д) человек получает зрительным, а не слуховым путем. Но надо понять, что для музыки в отличие от изобразительных искусств такая передача внешних признаков вовсе не обязательна, а иногда просто не нужна. По мнению известного советского музыковеда Б. Асафьева, романс Глинки «Жаворонок» более естествен, чем алябьев-ский «Соловей», полный звукоподражания и потому напоминающий искусственного соловья в знаменитой сказке Андерсена. Поэтому так называемая программная музыка передает не столько внешние признаки того или иного явления, сколько его сущность. Музыка может изображать многое такое, что, казалось бы, непосредственно не поддается слуховому восприятию: цветущий край и суровую пустыню, яркий день и непроглядную тьму, рассвет («Рассвет на Москве-реке» из оперы М. Мусоргского «Хованщина») и лунную ночь (вступление к третьему действию оперы Н. Римского-Корсакова «Майская ночь»). Музыковеды различают два вида изображения таких природных явлений, как, скажем, рассвет. В одном случае композитор основывается на чисто эмоциональной аналогии (мрак—р1апо, свет—1ог1е и т. п.). В другом — прибегают к реальным ассоциациям, основанным на звукоподражании крику петухов, пастушьему рожку, ударам колокола и прочим признакам наступающего дня. Разумеется, и в этом случае «звучания предметов» передаются в какой-то мере условно.
Наблюдения этнографов над музыкальным бытом различных народов мира показывают устойчивую связь между слуховыми и зрительными впечатлениями (так называемая синопсия, от греческого вуп — вместе и 6р818— взгляд)'.