ЗЕМЛЯ

СХВАТКА

Трое изыскателей, отклонившись с пути, забрели в непроходимый кустарник    на    пологом    сухом склоне долины. Их ладони зале­пила  быстро  чернеющая  смола. Каждый шаг взвивал тучи едкой серо-желтой   кедровой    пыльцы. Бесчисленные     лапы     стланика хватали   за   руки,   одежду,   хле­стали   по   голове,   выворачивали из суставов ноги и грозили выко­лоть  глаза.   Неподвижный   зной, воздух,   жажда,   удушливый   за­пах смолы и назойливое жужжа­ние   комаров   истощали   силы   и одурманивали усталостью... Васин, закинув  за  спину непре­рывно   соскальзывающее   ружье, первым пробивался сквозь упру­гую   зеленую   стену.   Следом,   то охая,   то   ругаясь,   шагал   топо­граф.   Рабочий   отстал:   на   нем подвязанные  веревками  толстые резиновые калоши с грубо риф­леной подошвой — чуни; веревки то и дело цепляются за корни, и, тщетно хватаясь за предательски податливые   ветки,  Андреич  по­минутно  падает.

Неожиданно кусты слегка рас­ступились, и измученные люди вздохнули свободнее. Как будто бы самое неприятное пройдено; сейчас    покажется    край этой дуло полетели в кусты. Следую­щим ударом — к счастью, его мощь была уже ослаблена — мед­ведица задела Васина по голове и тут же навалилась на него. Падая, он не чувствовал ни боли, ни страха перед смертью, а лишь физический ужас перед этим ре­вущим чудовищем с красной оскаленной пастью, из которой клоками летела пена. Слабый крик о помощи захлебнулся в крови...

Опасность и страх по-разному действуют на людей. Андреич шел последним, и в этот роко­вой миг ничто ему не угрожа­ло — ярость зверя всегда устрем­лена в одном направлении; именно это придает атаке бе­шеную силу и стремительность. Страх не рассуждает и не выби­рает путей. Бросив единственное оружие — геологический моло­ток, человек кинулся бежать. Он летел птицей, скользил ужом, кувыркался мячиком и протыкал цепкие кусты стланика, как ядро. Когда не больше чем через полчаса он свалился между па­латками, его никто не узнал. На земле лежало нечто залепленное грязью, окровавленное, оборван­ное, мычащее; лишь вглядевшись в полуголого безумца с вытара­щенными глазами, в нем узнали Андреича. Ледяная вода, которой его окатили, и большой глоток спирта вернули Андреичу речь. Заикаясь и путая, он рассказал о происшедшем, но вести людей на выручку отказался. Зачем? Васина и топографа уже нет в живых, их сожрали медве­ди. Кроме того, он ни за что на свете не найдет место, где на них  напали.

— Убейте меня, —. кричал он, раздирая на груди остатки ру­башки, — не пойду! — Лишь по­сле долгих уговоров, подкреп­ленных угрозами и обещаниями, он согласился. Солнце давно уже перевалило на вторую половину дня, когда несколько человек с ружьями и топорами спешно вы­шли из лагеря. Последним, под­гоняемый тычками, плелся Ан­дреич.

Едва они миновали террасу и стали подниматься по склону, как из-за гранитной скалы вы­скочил топограф. Немного не добежав до спасательной груп­пы, он остановился, схватившись за голову, бледный и потерян­ный, словно силился что-то вспомнить.  И  вспомнил..
Внезапное нападение, устрашаю­щий   рев   огромной   медведицы, наполовину     оскальпированный, окровавленный  л  подмятый  Ва­син — все это произошло так бы­стро, что топограф не успел ше­вельнуться.   Он  замер  на  месте в   том   положении,   в   каком   его застало      страшное      мгновение. Гибкое и сильное тело молодого человека,   прошедшего   войну    и неоднократно   доказавшего   свою храбрость, вдруг  оцепенело.   Во­лосы   поднялись   дыбом,    взгляд застыл на одной точке, а широ­ко открытый для крика рот мол­чал. Слепой ужас мгновенно па­рализовал его мускулы и созна­ние.   Он   слышал   хриплый   крик Васина,   видел,   как   оскаленная пасть  рванула  человека   за  гор­ло,   но   не  пошевелился.   Камен­ной   статуей    стоял   он   в   двух шагах  от  страшной  схватки,  не пытаясь    спасти    или    спастись. Лишь    когда    все   кончилось    и медведица,   глухо   ворча,    скры­лась   за   кустами,   к   топографу вернулись   силы,   но   не   созна­ние. Отшвырнув от себя ящик с буссолью, он закричал, и не раз­бирая пути, бросился в лагерь. Падая, Васин инстинктивно при­крыл лицо локтем, и это спасло ему   жизнь.    Медведица   ударом лапы раздробила  ему левую ру­ку и сорвала кожу с головы, не зацепив    черепа.    Одновременно по привычке всех хищников, она кинулась к глотке врага, но про­махнулась. Перебитая рука при­крывала оголенную шею, острые, как   ножи,   зубы   скользнули   по кости,   вцепились в грудь, переку­сив ключицу и мускулы. Отскочив   на   мгновение,   медве­дица опять бросилась к горлу по­верженной, но еще шевелящейся жертвы.    Защищаясь,    случайно, как это всегда делают люди,  на которых валится тяжесть, Васин вытянул правую руку.